Сен-Жюст. Почему его называли «Юным архангелом смерти»?

Одна из вех человечества — Великая французская революция — внесла в литературу новое направление. Героям революции посвящали оперы и симфонии, картины и скульптуры, драмы и трагедии, исторические труды. Идеалы Марата и Робеспьера повлияли на теории социалистов-утопистов. Программные начертания российских первенцев свободы — декабристов — учитывали такие проявления революции, как ликвидация монархии, установление республики, якобинская диктатура, революционный террор, французский бонапартизм.

О революции спорили, ее принимали и не принимали, резко осуждали и приветствовали. Для А. Н. Радищева, А. С. Пушкина, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, Г. В. Плеханова, В. И. Ленина отношение к французской революции было важным элементом их мировоззрения.

На протяжении двух столетий историческая наука работала над осмыслением документов, относящихся к этому великому потрясению европейского общества. 1787−1788 гг. называют прелюдией к главным событиям — «аристократической предреволюцией». Наполеоновский консулат 1799−1804 гг., предшествовавший провозглашению бонапартистской империи, считают «эпилогом». Развиваясь по восходящей, революция приводила к власти все более радикальные группы, возрастало влияние на политику народных масс, но это сопровождалось растущим политическим бесправием некогда привилегированного класса и одновременно эскалацией революционного террора.

К середине 1792 г. в период господства якобинцев террор достиг апогея, и нож гильотины стал равно угрожать людям из народа и недавним «друзьям народа», поднявшимся из безвестности на гребне революционной волны. Социальная база власти сужалась, деспотизм диктатуры увеличивался.

Основными этапами революционной летописи были три парижских народных восстания.

14 июля 1789 года. Восстание сопровождалось штурмом Бастилии — тюрьмы, считавшейся символом абсолютной монархии. К власти пришли сторонники конституции. О свержении монархии еще не помышлялось. Среди революционеров первого этапа были и представители крупной буржуазии, и некоторые прогрессивные элементы знати. Речь шла о завоевании определенных экономических и политических свобод.

10 августа 1792 г. монархия была свергнута. Король Людовик XVI и королева Мария Антуанетта были казнены, и установлена буржуазная республика.

31 мая-2 июня 1793 г. в результате восстания в столице власть перешла от умеренных жирондистов — представителей крупной и средней буржуазии, к представителям буржуазной демократии — якобинцам, или «Горе». Немногим более года они находились у кормила правления — до 27 июля 1794 г., или согласно республиканскому календарю до 9 термидора II года. Жан Поль Марат, Максимильен, Робеспьер, Луи Антуан Сен-Жюст — их вожди — вершили судьбы Франции и французов. Расправившись с выразителями взглядов плебейства — эбертистами и «бешеными», проявляя нетерпимость к инакомыслию и идейным спорам, якобинцы потеряли связь с народом, злоупотребляя террором, обрекли себя на последующее поражение.

Якобинская диктатура оказалась прологом перехода к «свободному капитализму» буржуазной монархии начала XIX в. Выдающиеся деятели французской революции Марат, Дантон и Робеспьер трагически погибли. Марат был убит Шарлоттой Корде, Дантон пал от рук былых единомышленников, приговоренный к гильотине. Погиб на гильотине и Робеспьер, приговоренный к казни восставшим против него Конвентом — законодательным органом революционной Франции.

Вместе с Робеспьером поднялся на эшафот и юный «архангел смерти» Сен-Жюст, краткий жизненный путь коего был и героичен, и вопиюще противоречив. Сен-Жюст погиб в 27 лет. Отец его был старым солдатом, кавалером ордена Святого Людовика, мать — дочерью королевского нотариуса. Учась на юридическом факультете Реймского университета, он увлекался античными мыслителями Тацитом и Платоном, поклонялся Руссо, читал Монтескье и Мабли.

В начале революции, возглавив отряд национальной гвардии, юноша явился в Париж. В 1790 г. он пишет восторженное письмо Робеспьеру и посещает заседания якобинского клуба. Едва достигнув 25 лет, он был избран в Конвент. 13 ноября 1792 г. 750 членов Конвента — парламента революции — решают вопрос о судьбе короля.

Воображающий себя Брутом, нежный синеглазый красавец с рассыпанными по плечам пышными кудрями поднимается на трибуну и требует смертной казни монарха. Это Сен-Жюст. «Царствовать и не быть виновным нельзя», — твердо заявляет молодой человек, еще недавно называвший себя конституционным монархистом. «Что вы называете революцией, — риторически вопрошает оратор, — падение престола, удары, нанесенные разным злоупотреблениям? Революция начинается тогда, когда кончается жизнь тирана». «Короля надо судить как врага, не судить, но уничтожать предстоит нам его… — утверждает юный фанатик. — Народ! Если король будет оправдан, помни, что мы недостойны твоего доверия!»

Весной 1793 г. молодой якобинец становится любимым вождем парижан, членом республиканского Комитета общественного спасения, военным комиссаром. Он призывает установить уравнительное общество «без бедных и богатых», подчинить личность народу, экспроприировать аристократов, вешать сопротивляющихся на фонарных столбах.

Прибыв в армию и увидев разутых солдат, он экспроприирует 10 тыс. пар обуви у аристократов Страсбурга, одевает армию, укрепляет революционную дисциплину, установив контроль даже над генералами, и сам водит в атаки солдат.

Сен-Жюст не только блистательно сражался, выступал в Конвенте; он оставил и литературное наследие, был автором некоторых декретов. Он утверждал, что «миром правят мнения», и лишал своих вымышленных и реальных врагов права не только на мысль, но и на жизнь. «Бедняки — сила земли», — заявлял он. Он хлопотал и думал об их счастье. «Народ, который не является счастливым, не имеет родины; он ничего не любит, — говорил Сен-Жюст. — Если вы хотите основать республику, вы должны извлечь народ из состояния нищеты. Нищета породила революцию, нищета же может ее погубить».

Его обвинительные речи в Конвенте следовали одна за другой. Когда этот высокий, красивый человек поднимался на трибуну, депутаты с ужасом взирали на него. Вот он назовет еще имена обреченных его обвинениями на гильотину…

«Республиканское правительство, — заявлял Сен-Жюст, — имеет своим принципом добродетель или террор». «Законодатель управляет будущим. Ему нельзя быть слабым» — таков его аргумент.

Но наступил кризис. Предав казни Дантона, своего ближайшего сподвижника, Робеспьер, Сен-Жюст и Кутон — вожди якобинцев — потеряли былой авторитет. Их называли уже вслух «триумвиратом жуликов». 9 термидора их лишили слова. Конвент восстал, «триумвират», а также брата Робеспьера — Огюстена и якобинца Леба арестовали. 10 термидора их повезли на казнь. Молча, спокойно подставил Сен-Жюст свою красивую голову под нож гильотины.

Так реальная жизнь и исторические ассоциации, трагедия и гротеск смешались в политическом театре конца XVIII века.